Глава ХIV — Пирей – Милос – Крит

Вторник, 14 октября

С утра, к девяти часам — неспешно отправились в порт-полицию (по-гречески это звучит как «лиманархио»), взяли на сегодня «отход». А с нас, слава богу, ничего не взяли за четырёхдневную стоянку — по их меркам, слишком маленькая лодка.

10:15 — вышли из марины под мотором. Сразу подняли полные паруса. Ветер — SE, около четырёх баллов. Это встречный ветер — бейдевинд правого галса, как говорится — «по зубам». Волнение до четырёх баллов.

10:50 — лодку сильно кренит, при отсутствии должного хода. Заменили геную на стаксель. Курс: 153° — держим на остров Ми́лос. До него от Пирея — 87 морских миль. Клок суши средних размерений, площадью 160 кв. км.

Карта острова Милос

Всемирная известность обрушилась на остров в XIX веке, когда в 1820 году неожиданно была найдена античность — двухметровая мраморная статуя Венеры Милосской.

При поиске недорогих мелких раритетов на доступных останках древнегреческого амфитеатра её случайно откопал простой французский матрос, временно сошедший на берег. Кстати, тогда Афродита была ещё с руками…

С тех давних пор Богиня любви являет себя посетителям Лувра в центре французской столицы. Не от того ли так прекрасно кружится голова в Париже?..

11:00 — сменили галс на левый. Курс: 200°–210°. Круче идти не позволяет ветер. Имеем ход три узла. Крутая волна иногда бьёт в корпус. Пошли вдоль берега, в лавировку короткими галсами.

14:00 — слишком крепко «раздуло»... Под штормовыми парусами вошли в ближайшую марину на Аттике. Нас тут же попросили убраться — дефицит стоянок…

Чудеса заморского гостеприимства!.. Правда, это не характерно для греков.

Просто в нашей жизни иногда бывает, — теория вероятности подсовывает некую определённую чудо-особь, которая, очевидно, вполне может присутствовать в любом этносе, а потому не является чётко определяющей чертой народного менталитета.

15:00 — спустя час «вломились» в следующую марину. Приткнулись с краю, у мола. Ввиду отсутствия в этом месте муринга, выбросили якорь с кормы, уткнувшись штевнем в бетонную стену с кнехтами.

Меня сразу вызвали в «лиманархио», расположенную тут же. Проверили документы и забрали экземпляр судовой роли. Разрешили отстояться до перемены погоды. Пока нет болтанки, варим обеденный суп. При остром желании можно, конечно, готовить горячую пищу и на ходу.

И даже в очень ветреную погоду. Подвесной таганок камбуза закреплён в специальном кронштейне, имеющем две степени свободы. Однако во время короткого перехода, кому нужна эта «головная боль»?.. В движении обходимся «сухпаем», да пьём чай, если не жарко.

Не хочет отпускать нас Пирей… Сошли на берег. Кроме марины, отеля да маленького кафе у проходящей рядом автострады, цивилизации больше не наблюдается. К вечеру ветер покрепчал. Добавили швартовых концов. Улеглись спать, когда стало чуть спокойнее.

Среда, 15 октября

08:00 — ранний подъём. Готовим завтрак, приглядываемся к погоде. Ветер успокоился и сменил направление на противоположное вчерашнему. Потом несколько отошёл и легко задул от SW. Волны нет — спокойно, однако, на небе облака, не предвещающие ничего хорошего. Покропил дождь — это также признак не из лучших... но надо идти вперёд!

10:00 — отошли от пирса, не прощаясь с добрыми местными «властями» марины. Вооружены малым стакселем и штормовым гротом. Кроме того идём пока под двигателем, дабы убраться подальше от береговых камней.

10:20 — внезапно заглох мотор. Продолжаем движение под парусами в бейдевинд правого галса. Курс — 180°, ход около трёх узлов. Ветер не более пяти баллов, волнение — четыре балла.

10:45 — подняли полный грот. Ход прибавился до пяти узлов.

11:10 — перед проливом Флевес подняли геную — ход более пяти узлов.

11:50 — прошли пролив.

14:00 — сменили все паруса на штормовые. Разогнало сильную волну. Курс – 140°, бейдевинд правого галса. Круче держать не можем.

16:45 — левым бортом миновали остров Агйос-Эгорьос (именно так звучит по гречески Святой Георгий; 37°42'35"N; 24°7'16" — необитаем). За семь часов мы прошли в бейдевинд 26 морских миль. Отсюда средняя скорость — 3.7 узла.

По расчетам — ещё 13.5 часов хода. Завтра в шесть-семь утра должны быть на Милосе.

18:30 — показался остров Антимилос (36°47'13"N; 24°14'18"E; 9 кв. км – необитаем). До него 40 миль – это около 11 часов пути.

Остров Антимилос

03:00 — звёздной ночью наблюдаем на траверзе правого борта, давным-давно ожидаемый нами, — Антимилос. Ветер отошёл на норд, силой три балла. Полный фордевинд. Волнение почти совсем улеглось, несём паруса «бабочкой».

Четверг, 16 октября

06:00 — Наконец-то, отдали якорь в конце одноимённой огромной бухты острова Милос. Упали спать без «задних ног» — до десяти утра. Казалось бы, ну на «кой чёрт» все эти парусные мученья? Я сам удивляюсь... однако мне это нравится гораздо более, чем, скажем... заседать в Государственной Думе.

На острове Милос

10:00 — проснулись, позавтракали, купили на дорогу хлеба и масла для бутербродов. Пока обсушились, задул NNW (север-северо-запад).
14:30 — отошли от пирса. Ветер настолько неплох, что пятимильную бухту пробежали в бакштаг за полчаса!

16:00 — за островом Милос легли на генеральный курс — 192°.

Кроме штатного грота, поставили геную и стаксель на два фор-штага — снова «бабочкой». Идём фордевинд.

Паруса — бабочкой

Скорость около шести узлов. Облачность высокая, солнечно — t°+22°. Пожалуй, только второй раз нам выпадает попутный ветер в начале последнего перехода.

20:30 — ветер отошёл на NE (северо-восток). Пришлось отказаться от «бабочки» — убрали стаксель, оставив геную и, разумеется, — грот. Идём в бакштаг левого галса. Ход до шести узлов. Волна средняя. Луна даёт видимость.

Пятница, 17 октября

01:00 — по курсу 195°, на горизонте открылось лёгкое зарево береговых огней. Это Крит! Постепенно нарастает нетерпение. Свечение маяка пока не наблюдается  далековато… В прологе я уже немного рассказывал о Крите.

Вытянутая с запада на восток, полоса земли длиною 260 км, и с наибольшей шириной — 56 км. Административно остров Крит разделён на четыре «нома» (округа), носящие названия своих основных городов: Ханьи́, Ре́тимно, Ира́клио и плоскогорья Ласси́ти.

Номы Ханья и Ретимно считаются западными, Ираклио и Лассити, соответственно — восточными. Ираклио как самый большой, имеет статус столицы острова, Ханья же — городок, на мой взгляд, самый красивый. В семнадцати основных «полисах» и множестве селений проживает более 625 тысяч «критян», кормящихся в основном экспортом оливкового масла и туризмом. Определённое место в экономике отведено животноводству и отлову рыбы.

…В корпусе лодки сильная течь. Хуже всего, если течёт по килю — он не замокнет. По всей вероятности — это последствия нашей лёгкой посадки на красивую песчаную отмель в Эгейском море. Периодически откатываем по нескольку вёдер трюмной воды.

Аккумуляторы начали очень резко садиться. В Ханье, на Крите, будет нужно обязательно подзаряжаться. Переход даёт о себе знать во всех технических аспектах. Сегодня последние, двадцать четвёртые сутки (без подзарядки) нашего путешествия на Крит.

Ханьинский маяк

Из-за не до конца продуманной (мной, конечно) даты старта, при подготовке перехода — более половины походного времени утеряно, как стояночное. Вероятно, это было бы безразлично отдыхающим туристам, но не нам — излишний расход продуктов и времени.

04:50 — Наконец-то, впереди открылся красный (по лоции) огонь маяка. Это Ханья́. Курс на него 150°–170°. Предполагаем, — до него около полутора–двух часов хода.

06:30 — вышли чётко на марину с красным маяком у входа. Сделали «почётный» круг. Когда из морской тьмы попадаешь, в яркий свет маячного прожектора и фонарей набережной, испытываешь ощущения человека, вдруг выпавшего из тёмной подворотни на залитую неоном улицу!

Вашему организму требуется немного времени для некоторой коррекции природной способности глаза чётко определять расстояние, так как реальная перспектива оказывается значительно короче, нежели кажущаяся — визуально воспринимаемая.

Почти тот же эффект проявляется во время посадки авиалайнера на аэродромную полосу. Путь с небес до земли оказывается гораздо короче предполагаемого пассажиром, когда визуально вы воспринимали самолёт, находящимся намного выше игрушечных домиков и карликовых деревьев. В момент касания бетонной ленты, мозг чувствует себя всё ещё в воздухе!

В рассветной мгле, с помощью бинокля, не суетясь, разглядываю защитную — прикрытую волной, каменную гряду и безопасный вход.

06:45 — отдали якорь в марине. Последний отрезок пути между островами занял долгих 16 часов, 15 минут. Итак, наша лодка ошвартована!.. Общий яхтенный переход: Херсон–остров Крит, относительно успешно завершён!

Однако капитанские записки на этом не обрываются.

Тех, кто нашёл в себе силы дойти под нашим парусом до цели, я приглашаю встретиться на страницах дальнейших записей судового журнала.

Правда, следуя обычной логике развития событий, продолжение рассказа, видимо, должно было бы называться иначе…

                                                             

Глава ХIII — Путь к Афинам

10:25 — по расчётам, прошли за 14.5 часов — 35 миль. От мыса Фаса, принадлежащего острову Андрос (280 тыс. кв. км; население — 10 тыс. чел.) до островов Кея и Макронисос (размерения: 13 км х 0.5 км; бывшая тюрьма; необитаем). 

Находимся в проливе Кеос: 37°34'N; 24° 12' E. Штиль — хода почти нет, хотя несем полные паруса. Пытаемся держать курс 260–270°. Солнечно, тепло — t°+26°.

11:00 — завели «Ветерок» и направились к мысу Су́нион, на север. Этот высокий мыс, как наконечник древнего копья венчает собой Аттику — оконечную материковую часть Балканского полуострова. Он нацелен своим остриём на юго-восток, в направлении архипелага греческих островов. На мысе возвышается Храм Посейдона, вернее его остатки — шестнадцать древних колонн. Их возраст — две с половиной тысячи лет!

Храм Посейдона на вершине

12:20 — подошли к южной оконечности острова Макронисос. Заглушили мотор… ткнулись фальшкилем в отмель. Дно отлично видно  вода прозрачна, как стекло. Она настолько чиста, что глаза затрудняются определить приблизительную глубину. 

Закренили яхту в сторону глубокой воды. Оттолкнувшись футштоком, отошли около кабельтова, отдали якорь на тринадцатиметровой глубине. 

Благословенные Киклады

Купаемся, загораем — когда ещё придётся? Температура — t°+30°. Красота вокруг неописуемая. И настроение, соответственно... расслабленное — полноценное ощущение близости «Эдемского сада».

12:45 — слегка задул зюйдовый ветерок.

13:00 — выбрали якорь, пошли на Пирей. Ветер слабый — один–два балла. Ход около полутора узлов. Курс прежний: 260°–270°, галфинд левого борта. Солнечно, почти безоблачно — t°+35°.

16:00 — развернули спинакер. Ход — четыре узла, курс — 310°. Проходим между островами Эгина (87.5 кв. км.) и Флевес (139 га, используется «Ελληνικό Πολεμικό Ναυτικό» — ВМС Греции). Эта акватория Саронического залива наиболее посещаема яхтенными туристами. По-моему, зажиточные европейцы «шастают» сюда просто на уик-энд.

Далее «турполомники» продолжают интенсивно «окупировать» Киклады, Спорады и даже Додеканес. Но, как правило, многие стартуют с юго-запада Аттики.По-прежнему тепло — t°+29°. Ветер: SE — средний.

Хлеб закончился, воды осталось около десяти литров… Поневоле надо идти в Пирей, и без остановок…

18:10 — кроме спинакера подняли геную. Несем три паруса.

23:25 — убрали бесполезный «спинакер» — ветра практически нет. Однако с берега, от Афин доносится слегка уловимый аромат заваренного кофе… Не иначе — работа многочисленных греческих кофеен.

На морских набережных их обычно великое множество — открытых и закрытых. Да и вообще, кофе с непременным стаканом воды вам подадут в любой забегаловке. Кроме практической ценности, напиток служит для привлечения туристов.

Давно обратил внимание, что каждый прибрежный город имеет свой «фирменный» опознавательный запах. Когда близко подходишь к суше с моря, твой природный «респираторный аппарат», качественно очищенный свежими морскими ветрами, начинает чутко воспринимать самые тончайшие нюансы ароматического букета.

Помню, что Стамбул источал благоухание хвои — там много лесов. Одесса всегда встречала меня йодистым благовонием морских водорослей, а Очаков — рыбным душком.

23:30 — запустили двигатель. Держим курс на маячный огонь.

Пятница, 10 октября

00:05 — вошли в круглую гавань «Зея» и стали к гостевому пирсу. Итак, более чем двухнедельный переход Херсон – Пирей завершён! Осталось добраться до Крита.

Зея – марина

После швартовки обошли почти всю марину — из знакомых земляков никого. Поутру явились в портовую службу за судовой ролью для транзит-лога. Заполнили бланки. Возможны проблемы с визами.

Стоянка в Зея–марине

Погода почти безветренная. Безоблачно, солнечно, жарко — t°+30°. Штудируем английский язык. Разумеется, знаю — нашим «совковым» способом его выучить не реально.

Десятки сотен тысяч средне-статистических «особей», не одолели какой-либо иностранный язык, только лишь в силу ущербности его преподавания — принципиальной неверности системы обучения.

Подтверждение тому моя пятилетняя школьная практика, да первые три курса «изучения» в институте. Всегда считался далеко не самым слабым в группе. Всё, чему выучился — сносно переводить со словарём текст. На английском, правда, здесь говорят далеко не все, но иначе не объясниться вовсе, — греческого не знаем абсолютно. Пока не смогли купить разговорник — не нашли ни одной книжной лавки!

Суббота, 11 октября

И снова мы попали на уик-энд, и все разбирательства с «властями» придётся отложить до понедельника. Стоим пока бесплатно — никто вопрос не поднимает. В каждом пункте перехода приходится терять время по объективным причинам. Начиная с Очакова — сутки, в Одессе — четыре дня, Стамбул — три дня. Сейчас, в Пирее — три дня, предположительно… Итого получается — из 20 суток перехода — 11 стояночных!

В середине дня всё-таки побеспокоили по поводу оплаты стоянки. Ночью к яхте подъехала по пирсу полицейская машина. Что-то пытались у нас расспросить. Пришлось снова пережить все муки стыда. Не зная английского языка, чувствуешь себя абсолютно ущербным.

Воскресенье, 12 октября

По-прежнему стоим в «Зея»–марине. С утра покрапал дождь и снова небо чистое, ветра почти нет. Солнечно, жарко — t°+28°. Наконец-то купили за пять долларов греческий разговорник. Самое время заняться изучением — делать больше нечего.

Обложка разговорника

К четырём часам вечера задул неплохой норд-вест, а мы вынуждены стоять. Выходящие и входящие в марину моторные яхты, создают мощную волну. Дважды обрывало носовой швартов. Нам выпало довольно неудачное место. В акватории марины запрещено отдавать собственный якорь. Надеемся поскорее отсюда уйти.

Понедельник, 13 октября

Сегодня особо «злопыхательный» день — 13 число, да ещё и понедельник! (хорошо, хоть не пятница). С утра оборвался кормовой швартовочный конец, самый толстый и прочный из имеющихся на борту. Однако далее, Господь над нами сжалился… Вновь пройдя препоны языкового барьера, получили транзит-лог, заплатив чуть более десяти тысяч греческих драхм (около 40 $ — не забудьте, это 1997 год...).

За недолгую стоянку яхты с нас будто бы ничего не требуют, но в порт-полиции порекомендовали переждать волнение до завтра. Вестовый ветер силой пять–шесть баллов разогнал в море приличную волну, что довольно неприятно ощущается даже в марине за молом.

Увы, делать нечего — нам временно придётся подчиниться природе. Итого: вынужденно теряем в Пирее четыре дня. Это определяет соотношение стояночных и ходовых дней, как «12:8»!

К вечеру сильный ветер утих. Даст бог, завтра с утра будет хорошая погода. Темнеет здесь около 19 часов, но температура позднего вечера равна +26°. Спится вполне комфортно — у всех сон отменный.

Сегодня купили телефонную карточку. Отзвонились семьям. Правда, особых новостей нет — мы всё ещё в пути…

Предполагаю, что сутки займёт переход до Милоса, сутки стоянки и двое суток — переход до острова Крит. При попутном ветре сможем сэкономить до полутора суток.

                                                                         

Глава ХII — Проходя над погибшим «Британником»

Точка в Эгейском море с координатами: 37°42'N; 24°17'Е — печальное место… С вполне вероятной точностью, под нашим килем на глубине 112 метров лежит корпус затонувшего «Британника». Вряд ли найдётся человек, не знающий печальную историю трагической гибели этого океанского лайнера.

Я вглядываюсь с помощью бинокля в берег острова Кея. Но… уже рассвело, и женской фигуры с фонарём не видно… Да-да! Местные греки грустно повествуют — после того страшного дня, 21.11.1916 года, когда взорвался «Британник», на острове появилось тихое ночное приведение.

Точка трагической гибели океанского лайнера — госпитального судна "Британник"

В самые тёмные ночи призрак женщины с зажжённым фонарём обходит вдоль берега бухту от Кориссы до Гайлискари, выискивая людей, спасшихся с тонущего госпитального судна. Скорее всего, ночное привидение — это сконцентрировшийся сгусток энергии высокого духа милосердия погибших медсестёр. Ведь ничего в этой реальности не исчезает бесследно… Вместе с врачами их было на судне более 100 человек, не считая почти 340 санитаров.

Госпитальное судно "Британник"

Однако невозможно не вспомнить двух из выживших и спасшихся молодых медичек — Шейлу Митчелл (Shayla Mitchell) и ещё одну медсестру — Вайолет Констанс Джессоп (Violet Constance Jessop). Первая сестра и единственный свидетель, дожившая до 1976 года, была приглашена известным морским исследователем — Жаком-Ивом Кусто для глубоководного осмотра найденного «Британника».

В свои 86 преклонных лет, Шейла Митчелл не отказалась опуститься в батискафе на большую, 112-метровую глубину, дабы увидеть корабль своей молодости… К сожалению, на тот волнующий день, вторая медсестра — Вайолет Джессоп, уже пять лет, как была покойной. Она родилась тремя годами раньше Шейлы и не дожила пяти месяцев до своего 84-летия.

Гибель океанского лайнера

Однако именно её судьба считается уникальной. Окончив в 1908 году курсы стюардесс морских круизных линий, довольно симпатичная 21-летняя абитуриентка той же осенью отправляется в стажировочный круиз на 125-метровом парусном пароходе «Ориноко». 

Спустя всего пару лет Джессоп находит вакансию в White Star line, и её поглощает своим огромным чревом один из трёх братьев-близнецов — 270-метровый океанский лайнер «Олимпик».

Вайолет Джессоп

С поздней осени 1911 года начинаются злоключения — молодая стюардесса переживает самую первую в своей профессиональной практике небольшую корабельную аварию. Почти на полном ходу движения, в опасно непредвиденном параллельном сближении с проворным военным крейсером, «Олимпик» получает надводную пробоину величиной полтора десятка метров и два повреждённых отсека в ютовой части корпуса.

Но для Вайолет всё заканчивается хорошо, и уже спустя полгода она поднимается в апартаменты своего нового места служебного обитания под помпезно звучным именем… «Титаник». Через четверо суток смертоносной гонки по Атлантике — во втором часу ночи с 14-го на 15 апреля 1912 года, усталая стюардесса Джессоп была вынуждена сменить непотопляемое просторное «чудо XX века» на спасательную шлюпку, забитую шокированными пассажирами.

Страшная гибель "Титаника"

К её счастью, после этой трагедии, здоровая психика крепкой 25-летней девушки не пострадала. Правда она не знала, что впереди грядёт Первая мировая, и череда опасных морских злоключений скоро будет «счастливо» продолжена.

По истечении ещё четырёх рабочих лет, медсестра Вайолет Констанс Джессоп была призвана исполнить свой гражданский долг на борту плавучего и огромного военного госпиталя под доблестным названием «Британник», увы, живо напомнившего ей минулые бедственные дни.

Джессоп на войне

В происходящей трагедии, медсестре, будто супергерою — Джеймсу Бонду, пришлось спасаться уже дважды! Вначале с тонущего корабля, а затем выпрыгивать из спасательной шлюпки, чтобы не угодить под «гильотину» судовых винтов!

Видимо, господь всё же отметил редкую уникальность опытной круизной стюардессы, наконец, позволив ей без череды дальнейших злоключений выработать 42-летний мореходный стаж и в 1950 году уйти живой и здоровой на заслуженную пенсию.

Огромный лайнер «Британник» — sister-ship «Титаника», что в смысловом переводе звучит, как «корабль-близнец», был рождён 26 февраля 1914 года. Место рождения — судоверфь в Белфасте и краткий срок жизни — около трёх лет… С момента открытия своей миссии судно успело сделать всего лишь пять рейсов по перевозке раненных. Шестой поход от Саутгемптона до Му́дроса (о. Ли́мнос) был прерван взрывом вражеской мины. Кораблю до места назначения оставалось преодолеть всего лишь 138 тёплых эгейских миль.

"Британник" на дне Эгейского моря

Впрочем, тогда существовали ещё две версии скорой гибели — торпеда, выпущенная германской субмариной (в полное нарушение международной конвенции) или шпионская диверсия внутри самого корабля, как следствие тайной транспортировки оружия в его трюмах.

Слава богу, что медики ещё не успели загрузить в лазаретные палаты 3300 раненных… Все совместные действия, предпринятые к спасению экипажа судна «Британник» почему-то называют самыми удачными в реестре морских трагедий… Тем не менее вполне правомерно предположить, что можно было избежать как минимум двух третей из общего количества смертей!

 Чарльз Бартлетт

Капитан лайнера Чарльз Альфред Бартлетт (Charles Alfred Bartlett), мужчина сорока восьми лет, пользовался уважением и слыл грамотным судоводителем. Он весьма неуклонно стремился к соответствию своих действий хорошей морской практике и, что называется, дул на холодную воду…

Однако все четыре судна, принявшие сигнал SOS, подобрали на тридцать человек меньше, чем значилось в судовой роли «Британника». В момент взрыва в носовых помещениях плавучего госпиталя сразу погибло девять членов экипажа. Ещё более двух десятков своих людей — медперсонала и матросов — зверски убил… капитан Бартлетт!

Смертоносные винты "Британника"

Да, как ни поразительно это звучит, но опытнейший и якобы весьма грамотный капитан угробил часть судового экипажа своим во многих отношениях неуёмно-бездарным командованием; недопустимо, если просто не сказать — преступно дилетантскими действиями! Изрубил на мелкие куски вращающимися винтами агонизирующего лайнера!

Самой первой и основополагающей ошибкой Чарльза Бартлетта стала его лёгкая «девичья» забывчивость. Он совсем выпустил из виду, что находится на войне! «Британник» выполнял уже свой шестой рейс тем же маршрутом — всё протекало мирно и расслабляюще.

Настолько расслабляюще, что когда общий ранний завтрак был прерван оглушительным сдвоенным взрывом (сдетонировала угольная пыль в бункере), ни капитану, ни ответственным за то лицам не пришла в голову логичная мысль позахлопывать «форточки» — задраить открытые для проветривания судовые иллюминаторы правого борта.

Горькие уроки четырёхлетней давности, вынесенные из шокировавшей всех гибели «Титаника» не пропали даром! Его брат–близнец «Британник» имел повышенный уровень непотопляемости. Тем не менее, заполняющая судно вода достигла пятой переборки.

Для «Титаника» это было бы критично...

Если бы вода прорвалась в пятый гермоотсек корпуса, то угол дифферента и недостаточная высота водосдерживающих переборок не смогли бы противостоять дальнейшему проникновению жидкости в корпус до полного его затопления. Но модифицированный остов «Британника» был разделён значительно более высокими переборками и имел на один, семнадцатый отсек, больше.

Переборка с гермодверью

Однако при взрыве пострадала дверь, ведущая в шестое — машинное отделение. Но даже это ещё не могло погубить судно! Смертельную чашу весов перетянула такая мелочь, как всего лишь… по-бабьи... преступно-глупо... настеж распахнутые иллюминаторы!

Капитан Бартлетт засуетился, желая сохранить своё начальственное реноме и подстраховать дальнейшую мореходную карьеру. Он решается выбросить судно на прибрежную отмель острова Кея, находившегося на удалении четырёх (!) километров к востоку.

Убедившись в самоубийственной глупости этого маневра, судоводитель, однако, не останавливает ни гигантские гребные винты, ни одновременную эвакуацию экипажа, спускавшего шлюпки на губительную поверхность моря.

Поперечный разрез "Титаника"

Далеко не уникальная мысль о выброске на мель была бы неплоха в применении к судну, движущемуся… задним ходом, то есть кормой вперёд! Для осмысления своих действий вовсе не требовались очень обширные мореходно-технические познания. Вполне достаточно всего-навсего иметь за плечами начальный курс физики в объёме средней школы.

Как максимум обладать понятием о третьем законе Ньютона (сила действия равна силе противодействия), чтобы не пытаться гнать судно вперёд, загребая его развороченной взрывом скулой убийственную массу морских вод.

Ведь совсем не требуется проведение практического эксперимента, дабы уяснить — в настоящем положении корпус огромного корабля будет абсолютно подобен тривиальному хозяйственному ведру, черпающему воду. 

С мощной силой противодействующего сопротивления, ударившая внутрь корпуса водная масса, круша переборки и выдавливая спасительный воздух, резко удвоила его дифферент на нос, оголив вращающиеся гребные винты… Стала очевидна суетная глупость предпринятой капитаном попытки. «Британнику» потребовалось втрое меньше времени, чем его среднему брату «Титанику» в холодной Атлантике, чтобы навсегда исчезнуть с поверхности водного ландшафта.

Для двух спасательных шлюпок с людьми, уже спущенных за борт, эти молотящие воздух винты стали страшной разящей гильотиной. Лодки, не сумевшие вырваться из границ притяжения корабельной махины, как из чёрной дыры — были просто затянуты под винты мощными водными потоками и изрублены на мелкие дощечки!

Нелепейшая смерть двадцати одного человека лежит полностью на грешной душе бравого капитана судна Чарльза Бартлетта! Свидетели рассказывали, что жуткое зрелище разбрасываемых винтами человеческих конечностей было шокирующим! Оно, вероятно, настолько впечатлило «мудрого» судоводителя, что тот, наконец-то, отдал приказ остановить судовые машины. Кстати говоря, это спасло от такой же неминуемой гибели третью шлюпку, готовую вот-вот разделить участь двух предыдущих.

А ведь всех этих ужасов можно было избежать или значительно убавить их смертный счёт. Достаточно при спуске судна со стапеля на воду освятить его, мирно следуя нормальным, несуетным — христианским и морским традициям.

Увы, судовладельцы компании White Star line предпочли, по непонятному чиновничьему недомыслию, стать в позу воинствующих атеистов, отказавшись от освящения судового борта. Это в определённой степени и повлекло страшную расплату! Хозяева судна отделались потерей денег… невинные люди заплатили своими жизнями!