Глава ХХХIII — Территория изобилия

Я уже знаю, что самый дешёвый из съедобных маргаринов — это кукуруз­ная «Хриси́ Минерва». Беру из холодильника сразу две продолговатых 400-граммовых коробки. На каждой из них крупная надпись, возвещающая о том, что 150 граммов продукта я получаю бесплатно, в виде поощрительного «доро».

Судя по низ­кой цене относительно веса, при довольно сносном качестве, это смахивает на правду. Впрочем, почти на всех коробках других сортов красуются идентичные надписи. Сле­дующий этап отоваривания — овощной. Отдираю от настенной пачки ещё два шуршащих пакета, и прохожу в самый конец развесного отдела.

Вдоль тыльной стены маркета расположены большие наклонные стел­лажи. Обвожу взглядом жёлто-оранжевые россыпи лимонов, апельсинов и бананов; зелёно-коричневых киви и грушеподобных авокадо.

Тут же лотки с яблоками, огурцами, круглоголовой твёрдой капустой и мелкой яркой морковью. Вижу у самого пола крупный чистый картофель, зо­лотистый лук и огромные головки чеснока.

Набираю в пакеты около килограмма лука и три-четыре крупных чесноч­ных головки. Неся перед собой коробки и пакеты, возвращаюсь к корзине, отыскивая глазами «компаньона».

Вижу, как он усердно роется в кондитерском отделе, перелопачивая на полке банки со сгущённым молоком. Моя корзина заполнена почти до краёв, и ста­новится довольно тяжёлой.

Тем не менее, соблазнившись, впихиваю в неё ещё бутылку «Золотого» пива. В торговых лавчонках Плаки пиво стоит более чем вдвое дороже. «Компаньон» уже уложил банку сгущёнки в корзину, и теперь перебирает многочисленные коробки какао-продукта. Я знаю, что лучше итальянского Nesquik, здесь вряд ли, что-либо можно найти.

Потому, не утруждая себя поиском, оправляю в корзину 500-граммовую коробку из ярко-жёлтого пластика. Стоя над покупками, сосредоточенно гляжу в пол, припоминая, не забыл ли чего? «Ах, да! — зубная паста!»

Волоку комплект двухнедельного питания мимо соблазняющих полок со сладостями. По всей длине, до самого выхода, они уставлены шикарными тортами и пирожными.

Разнообразием шоколада, конфет и жевательной резинки. Сверкающие хрустящей плёнкой разноцветных упаковок, пачки сладкого и галетного печенья теснят своим обилием ряды пухлых пакетов с круаса­нами.

Подтащив корзину почти к самой кассе, ставлю на пол. Отворачиваюсь от сладостей к противоположному ряду витринных полок. Здесь выставлены товары для дома. Начиная от прищепки и заканчивая пылесосом, включая кухонную ут­варь и изысканную косметику. Рай для каливесских гречанок.

Среди расставленных флаконов с духами, вижу даже Chanel № 5 и такие бренды, как Miss Dior Cherie, Lalique и Jadore. Пробегаю глазами по красочным упаковкам мыла, порошка и шампуня.

Вот и продолговатые коробочки пасты — они зажаты в угол за кассовой стойкой. На дорогой Colgate не претендую, зная, что самый дешёвый тю­бик, оправдан сегодня тотальной экономией. Кажется, всё!

Пора рассчитываться и «уносить ноги» из этого, облегчающего карманы, заведения… Вплотную подхожу к кассе. Девушка восседает на месте, гото­вая огласить «приговор» моей расточительности.

Следом, как навьюченный ослик, топает «компаньон». Его корзина на­бита покупками не менее моей. В руке держит, не вместившуюся банку «колы».

Приподнимаю ношу и ставлю на прилавок перед сосредоточенной кассир­шей. Она профессионально быстро выхватывает поочерёдно из кор­зины содержимое. Сканирует цифры, и спускает всё по наклонной плоско­сти в угол, огороженной стойки. Я едва успеваю за ней, распихивая по фир­менным бесплатным пакетам свои покупки.

Наконец, телодвижения у кассового аппарата замирают, и, взглянув на индикацион­ное табло, я вижу светящуюся зелёную цифру суммы «приго­вора» – 4055 драхм. «Браво! — думаю про себя, — вложился менее, чем в пять хиляриков». Получаю взамен пятитысячной купюры, чек, четыре 200-драхмовых «бумажек» и какую-то мелочь.

— «Эвхаристо́» (Спасибо), — благодарит за покупку, девушка.

— «Кэ сас, эвхаристо» (И вам спасибо), — киваю ей в ответ. Держа в руке три пакета, и четвёртый, с потенциально вероятной «яичницей», выхожу на улицу.

После долгой стужи магазинных кондиционеров и холодильников, здесь приятно пригревает солнышко. Через пару минут с такими же пакетами в обеих руках вываливается «компаньон». Не сговариваясь, сворачиваем в ближайший переулок и идём в сторону моря. Это уже традиция… В переулке — единственный на весь городишко, бесплатный общественный туалет.

Каливес. Бич-отель

У невысокой каменной стены останавливаемся. Осторожно укладываем на ней свои пакеты, и поочерёдно отправляемся в кафельную белизну «заведения».

Белая чистота керамики, отсутствие запахов и белоснежные рулоны «пипифакса» на дверцах кабинок, заставляют вспомнить «бесплатные» уборные херсонских дворов.

Выходим на пустынный берег моря, и свернув в сторону далёкой Плаки, плетёмся по светло-коричневой полосе пляжа, оставляя цепочки следов на влажном песке.

Легко шипящий лазурный прибой накатывает на полосу пляжа, пытаясь дотянуться до наших ног бегущей зеркальной плёнкой моря, рассержено вскипает белой пеной.

Намерено не доходя метров сто до мелководной узкой дельты «рыбной» речушки, берём правее, в глубину пляжа. Здесь у пустующего летнего кафе садимся лицом к морю на деревянную ограду детской площадки. Достаю из пакета бутылку «Золотого» пива, выискивая глазами удобный пенёк, об который можно было бы сбить зубчатую крышку. 

— Почему, когда мы собираемся выпить, — обращаюсь к спутнику, — то непременно оказываемся на детских площадках?.. «Компаньон» молча вертит в руках красно-белую банку «колы», сосредоточенно шевелит хрящиками.

— В этом кроется какая-то пагубная закономерность, — не иначе…— продолжаю я, сделав глоток.

— Э-э-э… да-а-а…— удручённо тянет «собутыльник», ковыряясь в банке. Вынимаю большую, на 25 сигарет, красно-синюю пачку «LM», закуриваю. От хмельного пива и никотина, приятно–легко кружится голова.

«Отвык, — думаю я, — скоро полгода, как из дому…». 

«Компаньон» «шипит» неудержимо рвущимся наружу, содержимым вскрываемой банки. Расставляет ноги, чтобы не облиться и схлёбывает пузырящуюся пену.

— Да-а-а… Э-э-э…— снова тянет он, пытаясь родить какую-то мысль, но не успевает, присосавшись к банке. 

«Без компаньона, мне было бы скучно», — думаю, глядя на его потуги. Опрокидываю бутылку, долго пью мелкими глотками, не отрываясь, пока колючие «иголки» не перехватывают дыхание.

— Я не пил на детских площадках!..— обижено говорит «компаньон», запоздало откликаясь на мою мрачноватую шутку. Смотрю на море, вглядываясь в далёкий горизонт. Почему-то оно всё чаще навевает на меня тоску.

«Да, уж — без него, мне было бы скучно…». Вынимаю ещё одну сигарету. Пиво стимулирует никотиновую потребность.

— Ну, а девушка тебя дома ждёт? — спрашиваю «компаньона».

— Не-а…— неожиданно смущается он. Шевелит хрящиками и вдруг легко покрывается румянцем.

Замечаю в море далёкую точку. Судно или яхта?.. Пристально вглядываюсь. Неужели яхта? Нет, зимой сюда никто не придёт. Наконец, опорожняю пивную бутылку, аккуратно ставлю на песок. Глубоко затягиваюсь сигаретой. 

«Компаньон» увлечённо кромсает, мнёт в ладонях тонкостенное тельце банки. С усердием притаптывает сверху каблуком, превращая «несчастную» в скомканный плоский пятак. Размахнувшись, запускает в полёт над морем. Роняю на песок окурок. Осторожно собираю шуршащие пакеты.

— Что, пойдём? — интересуется «компаньон».

— Да, пора…

Каливес. Речка Ксидас

Поднимаемся, и не спеша, увязая в пляжном песке, бредём к мелководной речушке. Через неё, высокой крутой дугой переброшен узкий ступенчатый мостик, укрытый уже пошарпаной ковровой дорожкой.

Он сразу выводит нас на широкую плиточную площадку гостиничного двора. Минуем небольшой прямоугольный бассейн с застоявшейся грязной водой.

Самый крупный отель Каливеса

Вдоль «туристической» речушки, огороженной невысоким каменным парапетом набережной, поднимаемся к дороге и относительно крупному мосту, с которого ещё недавно наблюдали форель.

У низкой причальной стены стоят на рабочем «вечном приколе» несколько стилизованных одномачтовых барок, переоборудованных под плавучие летние бары.