125-лет покупке Павлом Третьяковым легендарной картины «Март» или… скворечник Исаака Левитана

Картина И. Левитана "Март", 1895

Непроизвольно приходит на память строка из знакомой нам песни Юрия Визбора: «…месяц кончается март…». Однако Исаак Левитан, довольно известный российский художник, конечно, является историческим предшественником поэта. И его изящная душа творца более 125 лет назад первой не удержалась от переноса на свой холст начального месяца весны.

Картина, написанная искусным 35-летним (1895) пейзажистом в Горке — усадьбе Турчаниновых в Тверской губернии, собрала вполне заслуженную массу хвалебных отзывов и уже давно стала хрестоматийной. Спустя год триумфального экспонирования на выставках, полотно приобрёл (в 1896 году) известный меценат и коллекционер с почти сорокалетним стажем, 63-летний Павел Третьяков.

Сюжет произведения совсем незамысловат и довольно легко поддаётся копированию. Ясный весенний день, — вероятно в первой половине марта. Солнце освещает заднюю стену усадебного дома, у фундамента которого и на противоположной стороне подъездной грунтовки ещё толстым слоем лежит начинающий подтаивать снег.

Третьяков П. М.

Понурая лошадёнка по имени Диана, запряжённая в дровни находится в центре худ/композиции. Её гнедая масть мягко оттеняется светлым фоном нетронутого снежного покрова и белыми стволами, то ли берёз, то ли осин. Искусствоведы и эксперты с тех и до сих пор не утруждают себя точностью определений по этому поводу.

Левый верхний угол холста занят зелёным массивом хвои, служащей тёмным фоном для четырёх светлых голых стволов, видимо, тех же, то ли осин, то ли берёз. Гениальный шедевр Левитана, будто насквозь пронизан щемящим ожиданием предстоящего... Природе предписано вскоре проснуться и воспрянуть теплом жизни.

Снегу ещё раньше предстоит растаять, превратившись в журчащие ручьи и отдать влагу плодородной почве. Дианке — дождаться хозяина и получить охапку пахучего сена, ну, а скворечнику, находящемуся на самой вершине центрального дерева композиции, вероятно, суждено дождаться пернатых постояльцев. Вот этот-то птичий домик и является, на мой взгляд, вполне уникальной деталью прославленной картины.

Пресловутый скворечник

Почему-то маститые искусствоведы всех времён, словно сговорившись, делают вид, как будто бы с расположением скворечника на вершине дерева нет никаких визуально-физических недоразумений. Однако неким неугомонным дилетантам, далёким от выставочных галерей художественного мира и вовсе не обременённым высоким пиететом перед классическим именем Исаака Левитана хотелось бы всё-таки понять каким образом увесистый дом для пернатых держится на тонких веточках кроны.

Кажется естественным делом было бы сразу предположить, что деревянная конструкция прикреплена к длинному и прочному шесту, в свою очередь, приколоченному к самой нижней, утолщённой части худосочной ветки «то ли берёзы, а то ли осины». Однако при ближайшем рассмотрении, мы не находим ни шеста, ни намека на вообще какие-либо крепления.

Напротив, гениальный живописец, почему-то, явно избегает акцентации любой художественной «информации», относящейся к обнаружению тех или иных штрихов, которые могли бы объяснить загадку расположения скворечника. Он просто-напросто не намеревается их выписывать, можно сказать — вполне сознательно  «саботирует», не завершая свою работу на этой квадратно-сантиметровой площадке художественного холста .

Но зритель понимает — на такую высоту, на ту хлипкую ветку не мог влезть никто, даже лёгонький ребёнок. А ведь отвергнув два вышеупомянутых варианта навешивания скворечника, мы невольно приходим к варианту третьему, — просто-напросто к творческой выдумке гениального мастера кисти. Могло ли это быть? Вполне вероятно… но было ли? Увы, никаких свидетельств тому художественному решению не сохранилось.

Однако, если вспомнить, что весенний птичий домик — это один из самых ярких символов ожидания, отражающий суть картины, пожалуй, изящнее понурой лошадки, голых стволов лиственных деревьев или подтаивающего снега, то волей-неволей начинаешь допускать для себя вариант вполне безобидной авторской выдумки Исаака Левитана.

Левитан И. И.

Ну хорошо, допустим, что это так и было. Но почему тогда художнику не пририсовать вымышленный скворечник ниже по тонкому стволу, на реально вполне досягаемом уровне. А может быть просто потому, что 35-летний еврейский парень (в силу этнических гонений) не имел возможности приобрести достаточно необходимых познаний в аспектах элементарного курса физики и «сопромата»? Кроме того, видимо, в подростковом возрасте ему вовсе не пришлось сооружать на школьных уроках труда и развешивать на деревьях птичьи домики.

В качестве же дополнительной шутки по этому поводу можно вспомнить, что по окончании училища (1885) 24-летнему Левитану звание художника почему-то не присвоили. Он был удостоен всего лишь диплома учителя... чистописания. А сакраментальный вопрос: «так был ли скворечник на самом деле?» продолжает оставаться в пытливых умах его почитателей вот уже более 125-ти лет.