Над большими раздвижными дверьми из чистого, как слеза стекла, вертикально висит неоновое табло Super market. По обе стороны входа стоят такие же, как у «пери́птеро», стеклянные холодильники.
За прозрачной дверью «маркета» болтается на шнурке жёлтая табличка с надписью «А́никсто». Знаю, что на оборотной стороне — надпись полярного содержания: «Клисто́». Обычно с двух часов дня, и до пяти вечера на дверях любых магазинов можно видеть таблички, именно с этой надписью. В это время у греков — сиеста…
 |
| Вывеска "Магазин закрыт" |
Они мирно спят по своим углам, выжидая окончания солнечной активности. И только с приходом вечерней прохлады, деловая жизнь возобновляется. Отодвигаю, легко скользящую дверь и вхожу внутрь.
Мой спутник топает следом. Справа у входа, обнесённый прилавком полированного дерева, видим электронный кассовый аппарат и такие же весы, светящиеся зелёной цифровой индикацией прямоугольных табло.
 |
| Кассовое оборудование |
На высоком вращающемся полукресле восседает молодая гречанка. Голубой фирменный халат и белая наколка в чёрных волосах.
— «Я́ сас», — тихо здороваюсь с прекрасной представительницей торгового сервиса.
— «Я-а»! — певуче тянет она, заученно приятно улыбаясь.
Слева у двери, на плиточном полу — решетчатые стопки пластиковых корзин, с высокими дугами ручек.
Берём с «компаньоном» по одной. Каждый отоваривается только для себя, и лишь соль, перец да «пипифакс» покупается вскладчину.
Узкий торговый зал не нового уже здания, разделён на две половины длинным рядом высоких витринных полок. Каждая из сторон выставочного ряда, предлагает товары определённой группы.
Ещё две ровных шеренги таких же полок вдоль продольных стен слева и справа. Вся эта разноцветная кавалькада плоских коробок и коробочек, пёстрых банок консервов и напитков; винных и пивных бутылок, сверкающих целлофаном и серебром фольги, упаковок; протянувшись почти на всю длину зала, завершается небольшим овощным отделом.
 |
| Стеллажи маркета |
Покупателей не много. Пять-шесть человек слоняются по залу с пластиковыми корзинами в руках. Медленно движемся по левой стороне центрального ряда полок.
Он заставлен разнокалиберной консервацией импортного производства. Чего здесь только нет!.. Начиная от дешёвого куриного паштета и заканчивая аккуратными баночками крабов и чёрной икры.
Полки ломятся от изощрённых рыбно-мясных изобретений человечества. Если бы я увидел всё это лет десять назад, когда ещё в нашем больном «союзе» не было и намёка на подобное изобилие, то, вероятно, был бы шокирован. Сейчас же, примелькавшаяся картина, уже не впечатляет.
Для поколения нашей страны, родившегося последним — и вовсе не актуально. Молодёжь выросла при изобилии многочисленных супермаркетов и далека от восприятия совковых «лавок», с пустыми прилавками. Нас же интересуют только цены… А они, надо сказать, для нашего материального положения, не совсем демократичны… Хоть и гораздо ниже, чем в предгорных сёлах.
Надолго задерживаемся у большой полки с яркими праздничными упаковками всевозможных кетчупов. Очень хотелось бы взять вкусную, острую приправу для спагетти. Поочерёдно вертим в пальцах, ту или иную — очередную стеклянную или пластиковую, бутылочки.
Белые ровные прямоугольники ценников, слегка, но пугающие трёх-четырёхзначными цифрами, аккуратно наклеены на круглых поверхностях запечатанных крышек.
«Компаньон» удручённо сопит и чешет в затылке… Так же поочерёдно ставим бутылочки на место. Решаем покупать только необходимое. Бросаю в корзину большую, 860-граммовую банку томатной пасты.
Знаю, чем весомее масса продукта, тем ниже его цена, в пересчёте на один грамм. То есть, если масло в килограммовой упаковке стоит девять драхм за грамм, то в трёхкилограммовой, — цена куска того же масла, опустится до семи драхм. Вступает в силу обычный поощрительный стимул оптовой закупки.
Наблюдая из-за плеча за моим мучительным выбором, «компаньон» легко проделывает то же самое. Направляюсь к полке, ровно устеленной длинными яркими пакетами спагетти, факеса, риса, фасоли, рожек и прочей «сыпучки».
Аккуратно роясь в «штабелях» цветных упаковок, выискиваю товар попроще. Кроме томатной банки, в корзине размещаются две полукилограммовые пачки самого мелкого и, соответственно, дешёвого факеса (чечевицы).
Пара жёлтых длинных упаковок спагетти и литровая пластиковая бутылка соевого масла.
Корзина значительно потяжелела и, дабы не превращаться в грузчика, оставляю её на полу, притиснув к витринной полке. Дальше — налегке. Возле большой, сверкающей неоном холодильной витрины развесного гастрономического отдела, невозможно не остановиться.
Даже не пытаюсь сосчитать разбегающимися глазами, сколько сортов твёрдого лоснящегося «тыри́» (сыра) мне предлагается купить. Тяжёлые желтовато-белые сырные бруски, хмуро смотрят на меня дырчатыми прямоугольными «рожицами» аккуратных срезов. В больших молочно-белых эмалированных судках, загустели жирной массой «анфо́гало» (сметана) и желтоватый «майоне́зи».
В «ауре» холодного неонового света, разложены большими скибами, бело-розовые аппетитные куски нежной ветчины. Строгими пирамидами собраны во всевозможных: жёлтых, белых, коричневых обёртках толстоватые дубинки мясоколбасных изобретений.
Рядом, аккуратно затянутый целлофаном плёнки, покоится большой вкусный кубик, выделяющийся розоватостью мяса, очень калорийного, сытного «забона» (ветчина). Приходится подавлять в себе лёгкое чревоугодное желание.
Перемещаюсь вдоль длины витрины в глубину отдела и, наконец, нахожу то, что мне надо. Рядом с изумительной тёмно-золотистой копчёной рыбой, скромно приютилась в углу витрины стопка узнаваемых картонных лотков с куриными яйцами.
Пожилая гречанка, стоящая передо мной, покупает дорогостоящий кусок сыра и, тут же просит его нарезать. Юный черноголовый продавец, в белом фартуке – отменно вежлив и предупредителен. Полагаю, если бы он вёл себя иначе, то совсем скоро стал бы безработным.
По его сторону белого прилавка возвышается, холодея матовой нержавейкой, небольшой агрегат дискового электроножа — слайсера. Установив винтовой упор-ограничитель на требуемую толщину нарезки, парень нажимает кнопку.
Ровное гудение электромотора переплетается со сверкающим нимбом острого дискового лезвия. Легко скользя по полированной плоскости, кусок сыра, плавно подаваемый рукой, легко проходит вдоль мерцающего диска, незаметно оставляя тонкую часть своего дырчатого тела в отвальном бункере.
— «Эн да́кси»? — спрашивает грек, держа двумя пальцами поднятой руки, отрезанный лоскут сыра, толщиной со спичку.
— «Нэ», — удовлетворённо кивает головой домохозяйка.
Через две минуты весь кусок изрезан тонкими лоскутами. Словно стопка промокашек, завёрнут в пищевую бумагу, с указанной на плоскости ценой.
— «Ори́стэ»? — вопросительно обращается ко мне сноровистый юноша.
— «Паракало́, дэ́ка авга́», — говорю я.
Будто из воздуха материализовав небольшой целлофановый пакетик, грек отодвигает стекло и ныряет в витрину. Ловкими точными движениями выхватывает из лоточных ячеек сразу по два яйца, осторожно укладывает требуемый десяток.
Быстро закручивает пакетик специальной мягкой проволочкой. Толстым фломастером пишет на целлофане цифры. Процесс обслуживания занимает не более минуты.
— «Эвхаристо́ поли́», — благодарю за сервис, отходя от прилавка.
Оборачиваюсь к противоположной стене. Прямо передо мной три невысоких, на уровне пояса, с раздвижными стеклянными крышками холодильных ящика.
Два из них доверху забиты картонными коробками замёрзших, будто камни, дарами моря. Здесь всевозможные деликатесы: красная и белая рыба, креветки, кальмары, осьминоги, омары и прочая съедобная «морюга». Наконец, подхожу к третьему холодильнику. Это то, что нужно!
Холодные недра белого эмалированного термоящика изобилуют навалом «кото́пуло» (курица). Цельные потрошеные куры в фирменных обёртках, меня не прельщают. Коробку безобёрточных, покрытых инеем куриных тушек, так же обхожу вниманием. Мне нужны окорочка. А вот и они!
Дело в том, что эти куриные ноги стоят ровно вдвое дешевле своих обезноженных куриных собратьев, обладающих белым диетическим мясом. «Диета мне ни к чему, — думаю я, — а вот экономию исповедовать — обязан».
Оливковый сезон окончен, и работы больше нет… Соответственно, нет и дохода. То, что мне заплатили за уборку урожая, расходуется ежедневно и неуклонно.
На Крите зимнее затишье. Греки уповают лишь на предстоящее открытие туристического сезона. Нам же нужно искать стабильную работу уже сейчас. И жёсткая экономия обусловлена стремлением к банальному выживанию.
Отрываю от висящей на стене маркета пухлой пачки целлофановый пакет и, засунув в него пару крупных окорочков, перехожу к череде всё таких же стеклянных холодильников.
Здесь, в промёрзшей утробе внушительного объёма на полированных полках скрыт масляно–маргариновый мир. Коробки и пачки различного размера, веса и цвета. На любой вкус и для любого желания, любой диеты и… любого кармана.
