Спустя около часа после старта нашей интенсивной деятельности, разостланные полотнища покрываются неравномерным, вперемешку с листвой и мелкими ветками, жёлто-зелёным слоем маслин. Разумеется, невозможно, находясь внизу у дерева, не наступить на сбитые маслины, но надо стараться избегать их явного растаптывания.
Увлёкшись работой, и забывая следить за перемещением своих башмаков, я несколько раз получал замечания. Дабы не устраивать на «палесах» оливкового месива, мы аккуратно, стараясь не просыпать урожай в траву, разъединяем полотнища.
 |
| "Эльес" – оливковые маслины |
Поднимая поочерёдно — то один то другой, масляные края палатки, направляю шуршащие жёлто-зелёные ручейки маслин к центру. Здесь, в одной небольшой куче, быстро выбираю наиболее крупные ветки, несколько пригоршней листвы, отбрасываю в сторону.
Это всего лишь только первичная обработка, позволяющая экономить время при просеивании. Захватив две длинных шкаторины полотнища, соединяю их вместе. Получается что-то вроде волокуши.
 |
| И. Репин "Бурлаки на Волге" –1873 |
Забрасываю её на плечо, и в известной позе волжского бурлака с картины Ильи Репина, пробуксовывая протекторами башмаков на скользкой траве, сосредоточенно тащу наш тяжкий урожай к разостланному неподалёку полотнищу базовой палатки.
На ней постепенно собирается приличная общая гора маслины, вырастающая по мере опорожнения на неё каждой из «палес». Молдаване вслух прикидывают: три–четыре мешка…
С четырёх деревьев — это не так уж много. Бывает и пять–шесть, а с крупных деревьев, и все восемь. Мы снова стелим палатки под следующими четырьмя деревьями, перемещаясь между рядами, как по лесной просеке. Два дерева по ходу движения — слева, два — справа.
 |
| Маслина, собранная в "палесу" |
Пара больших полотнищ внутри «просеки» перекрывают сразу по половине кроны каждого из четырёх деревьев. Ещё по одной средней палатке ко всем стволам — слева и справа.
Там, где ветки кроны не совсем равномерно подрезаны и возможен «уход» урожая в траву, быстро расстилаются ещё две маленькие сетки, по пятидесяти квадратов каждая.
Оглядываюсь в сторону уже обработанных нами деревьев, облегчённо расправивших опустевшие ветви. Отыскиваю глазами брошенную где-то равмистири. А впереди уже шумит и сыплется на палатки новый град маслин. Наконец, нахожу «инструмент» недалеко от базовой кучи оливок.
— Бросай плётку всегда на палатку. Не будешь потом искать, — кричит молдаванка.
 |
| Сетчатые палесы под деревьями |
Чтобы не скользила, отираю масляную рукоять о свитер и лезу на большое дерево. Это совсем не сложно для мужчины, но почти невозможно для женщины. Поэтому на деревьях работают только трое мужчин, произвольно сменяясь.
Внутри кроны бить гораздо сложнее — нет достаточно места для замаха. На вершине, куда не дотянуться с триподьи, — и вовсе… опасно. Ветки обступают со всех сторон. То и дело натыкаюсь глазами на колющие листья.
Слёзы бегут по лицу. Приходится делать короткие замахи, работая только кистью руки. Накапливается усталость. Перекладываю равмистири в левую руку, но это всё равно, что заставить левшу писать правой. Балансирую почти на самой вершине. Подо мной пружинящая ветка.
Придерживаясь свободной рукой за тонкий стебель, серией частых ударов сметаю густые скопища маслин. Лёгкий порыв ветра слегка нарушает моё равновесие, и я на мгновение замираю, сосредоточившись на проблеме собственной безопасности. Страховки у меня нет, и больничных здесь не платят…
 |
| Медстраховка |
Словно обезьяна, легко перебираясь с ветки на ветку, продолжаю ритмично молотить своей равмистири налево и направо. Рикошетящие маслины ударяют в лоб, по глазам. Одна из них застревает в раковине уха.
Выковыриваю её оттуда пальцем, отираю слёзы и снова начинаю методично наносить сильные удары. Солнце поднялось высоко — в свитере становится жарко. Однако предпочитаю его не снимать. Оливки будут попадать за широкий ворот футболки, холодными мокрыми «лягушками» скользить по животу.
А, если понадобится налечь грудью на ветку, то можно с успехом устроить у себя за пазухой маленький завод по производству оливкового масла. Появляется чувство жажды. Мы продолжаем молча, с упорством заведённого механизма, хлестать красными, будто раскалёнными, пальцами равмистири по листве деревьев.
Я уже не вслушиваюсь и не различаю звуков падения «своих» маслин в общем бурлящем потоке, лавиной рассыпающимся по палаткам. До обеда надо закончить вторую четвёрку деревьев. Всего будет восемь. Это половина нашей дневной нормы. Перевожу дыхание… кажется — всё!
— «Тэрма» (Конец)! — по-гречески кричит повеселевший молдаванин. С облегчением спускаюсь вниз. Очень хочется пить. Пытаюсь разглядеть сквозь зелень деревьев, стоящий на дороге синий грузовик. Там должна быть вода. Но машины нигде нет — грек укатил обедать домой. Оглядываюсь вокруг. Ах! Вот она!
Спешу к объёмистой пятилитровой фляге, стоящей в стороне, у ног «косчины». Отвинчиваю пластиковую крышку-стакан, и быстро наполняю до краёв холодной водой. Корпус фляги снаружи изолирован белым пенопластовым футляром. Эта термоизоляция позволяет воде долго не нагреваться, даже под солнцем. Жадно глотаю влагу.
Ещё несколько минут ходим вокруг пустых деревьев с равмистири в руках. Любовно оглядываем свою «работу», то тут, то там сбивая притаившуюся в листве, одинокую оливку.
— Соберём палатки и будем обедать, — говорит опытная молдаванка, бросая равмистири на середину полотнища. Мы молча соглашаемся — таскать тяжёлые волокуши сразу после плотного обеда, было бы гораздо неприятнее.
На часах четверть первого. Втроём — только мужчины, перетягиваем к общей большой куче маслин, последнюю, самую обширную и тяжёлую палатку. Передний край полотнища укладываем к подножию оливковой горы и, ухватившись за заднюю шкаторину волокуши, тянем в том же направлении. Подобно, наконец-то, разродившейся самке кита, полотнище, округлившись под тяжестью ноши лоснящимися масляными боками, вдруг обмякает, изрыгая содержимое.
 |
| Обед гастарбайтера |
А мы, выдрав переднюю шкаторину из-под тяжести оливковой кучи и, не сдерживаемые более её упорным сопротивлением, смеясь и спотыкаясь, проскакиваем по инерции ещё несколько метров вперёд.
Это всё! Обед! Бросаю на палатку несколько новых мешков, рядом обеденный свёрток и, присев, валюсь боком на полотнище. Переворачиваюсь под ноябрьским критским солнцем на спину, вытягиваю ноги. Закладываю усталые руки ладонями под голову и, расслабившись, закрываю глаза.
