Дорога круто сворачивает влево, уходя от моря в сторону гор, и тут же начинается подъём. Грузовик, слегка дёргаясь, переключается на третью, а затем и вторую скорость, упрямо взбираясь вверх.
А мы постепенно начинаем сползать вместе с мешками и «палесами» к заднему борту кузова. Вот машина съезжает с асфальтовой дороги на грунтовку, и я упираюсь каблуком рабочего башмака в одну из ступенек «триподьи».
Придерживаю стынущей рукой громыхающий жестяной короб четырёхногой «косчины». Если бы не «палесы» было бы жестковато… По-русски их называют просто палатками. Это очень просторные (пять на десять, десять на двадцать и более метров...), прямоугольной формы — синтетические полотнища, весьма напоминающие мне лавсановые паруса.
 |
| Лавсановый парус |
Вот эти наши обширные «паруса», тщательно расстеленные под плодоносными деревьями и принимают на себя весь зимний урожай оливок («эльес»), дробным глухим стуком отзываясь на густой град жёстких маслин.
У грека довольно богатая практика — он виртуозно водит автомобиль. Едва сбавив скорость, машина круто поворачивает почти на 180°. В считанных сантиметрах минует бампером остроугольный навал огромных камней. Врывается в двухколёсную колею узкой дорожки, ограниченную справа отвесной глиняно-каменной стеной и слева – крутым склоном обрыва, упирающегося глубоко внизу в едва приметный ручеёк. Это терраса.
 |
| Дорога до хорафи |
Видя за левым бортом кузова совершенную пустоту и отсутствие какой бы то ни было гипотетической опоры для грузовика, инстинктивно приподнимаюсь и вытягиваю шею, ища глазами кромку дороги. Мысленно соизмеряю габариты машины с местоположением её колёс, готовый в случае опрокидывания мгновенно выпрыгнуть из кузова.
Куда спокойнее глядеть через заднее и ветровое стёкла кабины вперёд, на дорогу. Здесь всё выглядит гораздо привычней, а сутулая спина грека и руки на баранке демонстрируют неторопливую уверенность.
Женщины, сидящие рядом с ним тоже не кажутся напряжёнными. Хотя несколько раз видел, как при подобных переездах одна из них смертельно бледнела, сидя высоко на мешках в кузове. Наконец, терраса спускается в излучину между крутыми холмами, превращаясь в разбитую сельскую дорогу. Огромная глубокая лужа занимает всю проезжую часть.
 |
| Оливковые террасы |
Водитель слегка приостанавливается, переключает скорости и грузовик, не раздумывая, вползает в грязную болотную воду. Без проблем преодолевает препятствие и катит дальше к подножию соседнего холма.
Этот холм, пожалуй, покруче предыдущего. Он весь — от подножия до вершины изрезан уступами почти горизонтальных террас, усеянных кронами низкорослых оливковых деревьев.
Начало каждой из террас упирается в середину или конец нижележащей, таким образом, представляя многоэтажную зигзагообразную дорогу наверх, напоминающую перевернутую новогоднюю ёлку.
Дорога заканчивается, и колёса уже мнут траву, когда машина снова делает крутой поворот и на первой передаче, урча, начинает взбираться на ближайшую от подножия площадку. Мы «горохом» сыплемся из кузова, и, упёршись холодными руками в задний борт, подталкиваем, помогаем нашему «работяге» преодолеть подъём. Вот и нужная нам терраса!
Запыхавшись, отираем ладони о рабочую «руху». Грек глушит двигатель. Из кабины неловко выбираются женщины. Эта ступенчатая «хорафи» — место нашей сегодняшней работы. Мы довольны, что влезли на сто метров выше к оливам, ведь тяжёлые мешки с маслиной придётся носить к машине на собственных плечах...
Сейчас я уже вовсе не боюсь этой ломовой работы, а вначале… Невольно вспоминаю свой первый трудовой день. Тогда вот так же прикатили на одну из многочисленных и удалённых «хорафи». Разгрузив машину, быстро поволокли тяжёлые, пропитанные оливковым маслом «палесы» к крайнему ряду невысоких деревьев.
Молдаване споро и деловито принялись растягивать полотнища между деревьями, руководствуясь только им известным, неведомым для меня, принципом. Мне никто ничего не собирался объяснять.
 |
| Сбор урожая |
Мне пришлось бестолково толкаться между ними, в ожидании очередного указания. Хватаясь за один угол, затем за другой, натягивал, выравнивал, накрывал, пытаясь предугадать, что же от меня потребуется в следующий момент.
Наконец, палатки были расстелены, и кто-то из женщин сунул мне в руки «равмистири».
— Бей!
Молдаване уже начали обрабатывать ветки, и воздух вокруг наполнился посвистами хлёстких ударов пластика и дробным шумом, ударяющихся о жёсткую ткань, оливковых горошин.
Я с силой ударил по ближайшей, усеянной гроздьями маслин, ветке.
— «Пьё динато» (Крепче)! — прокричал рядом грек.
— Бей! Бей сильней! — подхватили молдаване. Я ударил изо всех сил. С большим замахом. Потом ещё и ещё. Лавина маслин хлынула к моим ногам.
Ветка, упруго пружиня после каждого удара и освобождаясь от тяжести плодов, поднималась всё выше и выше… Грек перехватил у меня «равмистири». Ухватив ветку левой рукой, притянул на уровень плеча и несколькими хлёсткими ударами снёс с неё остатки оливок.
— «Каталавэс» (Понял)? — прокричал под шум работы, возвращая мне пластиковое орудие.
Я ухватился рукой за следующую ветку и дело пошло… Сначала обработал сверху, нанося удары по толстой несущей части. Затем охлестал по бокам, спускаясь постепенно вниз к висящим, как расстёгнутые бусы, тонким стеблям. И, наконец, приподняв, очистил ветку снизу.
Вдруг грек закричал, выпятив глаза и указывая рукой куда-то вниз и в сторону. Молдаванка, работающая рядом, тут же помогла сообразить в чём дело. После моего удара около полудюжины маслин полетели мимо палатки, в траву. Для новичка это считается недопустимым проступком. И мне пришлось, извиняясь по-русски, выслушать по-гречески всё, что обо мне думает рассерженный владелец оливок.
 |
| Работа на "триподье" |
Для того, чтобы легче добраться к урожаю на самой верхушке дерева, хватаю и тащу стоящую невдалеке «триподью» (треногу). Это расставляемая деревянная лестница. Длиною она около трёх метров, весьма напоминающая нашу стремянку.
Однако в отличие от последней, две её основные ноги сходятся верхними концами под острым углом и, жёстко соединённые перекладинами — ступенями, выглядят почти точной копией печатного русского «А».
Третья нога — это просто брус, свободно откидывающийся из вершины конструкции на произвольное расстояние и, не позволяющий триподье опрокинуться. В расставленном виде всё это сооружение визуально можно воспринять, как островерхую трёхгранную пирамиду, одна из граней которой представляет собой тривиальную садовую лестницу.
Надо сказать, что для верхних работ ещё используют «равмистири» с увеличенной рабочей частью на длинном и полом внутри, дюралевом держаке. Кроме того, существуют пневмомеханические приспособления.
 |
| "Механи" в действии |
Это чудо техники имеет пропеллер на самом «топе» длинного металлического шеста, «шпоровый» конец которого механически сочленён с компактным бензиновым двигателем и компрессором.
Посредством системы валов и давлением сжатого воздуха, пропеллеру сообщается вращательное движение, и он молотит всеми восемью или двенадцатью лопастями там, куда подносит его рука «эргатос».
Чтобы при этом не повредить ветки, лопасти изготавливают из мягкой, но прочной резины. При длине около двадцати сантиметров, они имеют круглое сечение толщиною с мизинец. Разумеется, оснащение бригад работников тем или иным инвентарём — это дело предпочтений их работодателя.
